Линекер в поддельном отчаянии воздел руки и принялся, на все лады расхваливая нас друг другу, знакомить меня и Старадымова. И только тут я сообразил, откуда мне известна эта фамилия. Сообразить-то я сообразил, но все равно не верилось. Неужели тот самый?! Вот так опростоволосился.

Столько раз рассказывал ребятишкам об этой экспедиции, вместе с ними смотрел галофильм, привезенный с Крима, восхищался героями Дальнего космоса, влюблялся в их мужественные лица, и на тебе… Тушуясь, я украдкой приглядывался к Юрию и наконец понял, почему не узнал его. Лицо стало не таким улыбчивым и беззаботным, как в том фильме. Глубоко-глубоко в серых, мягких, как старинная ткань, глазах пряталось что-то такое… Или это ощущение пришло ко мне, чтобы оправдать оплошность, которую я допустил, не признав в этом простом парне героя космоса?

– Будет тебе, Джерри! Наговорил бог весть что! – рассердился Юрий, но тут же рассеял тон своих слов улыбкой: – Спасатель я, рядовой спасатель. А Крим… Это было так давно, что я уже начал забывать, где он находится. Вот быть учителем…

Старадымов чутко уловил мое смущение, оборвал себя на полуслове и, кажется, смутился сам. Я пришел ему на выручку, а заодно и «отомстил» Линекеру:

– Это гораздо интереснее, чем быть егерем.

Джерри на секунду опешил от такого нахальства. Однако он обладал отменной реакцией. В этом я убедился во время его короткой схватки с волками. Чувством юмора природа Линекера тоже не обделила, об этом свидетельствовал громогласный смех, которым он откликнулся на мое высказывание. Думаю, теперь силовую защиту можно будет убрать за ненадобностью, зверье просто-напросто будет обходить кордон и передаст своим потомкам вызывающую трепет память о хохоте егеря Линекера.

Джерри – догадливый парень. Он не стал просить меня оказать помощь в переноске из бота в вольеры все еще спящих волков, вероятно, заметил, как вздрагивали мои ноздри от запаха их мокрой шерсти.

– Мы с Юрием займемся нашей добычей, – сказал Джерри, – а вы, Учитель, если не возражаете, вместе с Ингой позаботитесь об ушице.

Догадливый-то он догадливый, но пора было бы понять, что мне вовсе не по душе, когда обращаются на «вы» и называют учителем, да еще с прописной буквы. Вот Юрий как-то сразу перешел к дружескому «ты», хотя мы с ним успели обменяться лишь несколькими фразами, и Инга не говорит «Учитель».

– Вот что, егерь, – нахмурился я. – Давай на «ты» и без «Учителей». Конечно, если ты не считаешь меня мудрым старцем… Не то придется сообщить нашему Совету, что не помешает тебе провести месяц-другой в стенах Родительской академии, дабы восстановить некоторые правила приличия, утраченные в этих дебрях.

– Сдаюсь!.. – с присущими ему жизнерадостностью и умением мгновенно перестроиться воскликнул Джерри и для убедительности покорно склонил голову.

– То-то! – погрозил я пальцем, потом подмигнул Инге. – Идем рыбку ловить для этих лоботрясов.

Это архаичное русское слово, которое я слышал от моей бабушки, сказанное к тому же в доступном переводе на интерлинг, заставило Старадымова и Линекера надолго задуматься. Пока они стояли у грузового отсека бота, мы с Ингой гордо прошествовали к воротам, причем для большего эффекта я придерживал, и очень бережно, свою даму под локоток.

8. Джеральд Линекер

Старадымов встретил нас на крыльце. Мы обнялись, потом я познакомил их с учителем. Инга укоризненно покачала головой – она ведь не знала, из-за чего мы задержались. Сережа уже спал, он не хуже нерпы перегрелся на солнце, и электронный эскулап уложил его в постель.

Юрий помог мне перетащить волков в клетку. Произвели они на него впечатление или нет, сказать не берусь – бывший космодесантник по-прежнему превосходно владел собой. Еще раз обработав рану волчице, я взял пробу мышечной ткани на хромосомный анализ и крови – на бешенство. Потом освободил зверей от пут. При этом самец чуть пошевелился, значит, действие парализатора подходило к концу.

Старадымов, понимающе посмотрев на меня, спросил, не нужна ли помощь, и ушел на берег, туда, где Инга и Геров разжигали костер. Мне чертовски хотелось присоединиться к ним, но нужно было закончить анализы. Никакого бешенства у волков, естественно, не оказалось, хищники были абсолютно здоровы. Хромосомный анализ требует больше времени, и, пока машина, негромко пощелкивая, готовилась выдать результат, я прикидывал в уме, на каких участках и каких хромосом вероятнее всего ожидать мутаций. Поэтому, когда на экране появились хромосомные карты, поначалу не поверил своим глазам. Потом заставил машину вновь провести анализ… Результат был тот же. Запертые в клетке хищники принадлежали к виду, не известному ни на Земле, ни на Терре!..

9. Юрий Старадымов

Я не хотел мешать Линекеру. По себе знаю, как некстати посторонние, когда находишься на пороге открытия, пусть даже совсем маленького.

Поэтому, оставив Джеральда наедине с дорогими его сердцу хищниками, я неспешно отправился к берегу, ориентируясь на звонкий голос Инги. День догорал, хороший день. Славно, что я выбрался к Джерри, славно, что можно поболтать и посмеяться с Ингой. Да и Геров, похоже, из тех людей, которые компании не портят. Любопытную запись он привез… Вообще-то на Земле давно стало хорошей традицией хранить фонокристаллы – своеобразную эстафету поколений. На них наговаривается самое дорогое – то, к чему люди приходят обычно к концу жизни. А дед Герова, судя по всему, был личностью неординарной. И рассказчик неплохой… Как там у него?

«Даже спустя полвека после того, как человечество объединилось и слилось в единую семью, эта история не подлежала огласке. Я молчал, молчали члены моей группы, молчал Совет. Не было упоминаний об этом деле ни в научной литературе, ни в художественной, хотя, даю в заклад руку, многие из представителей пишущей братии за такой материал продали бы, как говорили в старину, душу дьяволу. И были бы правы. Даже для меня, к тому времени уже одного из старейших работников Отдела по борьбе с преступностью, все происшедшее было в диковинку. Еще бы! Почти два десятка лет шло Объединение, сопряженное с уничтожением всех запасов накопленного в чудовищной гонке оружия, почти все предприниматели или добровольно передали свои капиталы народам или были вынуждены сделать это на основании принятых Советом и действующей еще Организацией Объединенных Наций законов. Преступления совершались крайне редко и если и удивляли чем-нибудь, то лишь своей нелепостью. Так, один очумевший экс-миллионер, чтобы не отдавать народу свою коллекцию змей, открыл террариум и выпустил его обитателей не куда-нибудь, а в свою же спальню. В итоге едва не пострадала его супруга, оставшаяся в живых лишь благодаря вакцине и своевременно оказанной помощи, но с мужем-герпетологом расставшаяся бесповоротно, да на несколько часов лишилась речи перепуганная горничная.

Любитель пресмыкающихся был предан суду и помещен в клинику, где вскоре и выздоровел, но, как говорят, до конца дней своих не мог видеть даже дождевых червей – они напоминали ему тот террариум и вызывали нервные припадки.

Можно было бы перечислять и другие нелепости, на которые пускались обезумевшие от страха бездельники, привыкшие жить за чужой счет. Но подробнее, даже, может быть, и более информативно, чем в моем изложении, любопытствующие могут познакомиться с этими случаями маниакально-депрессивных психозов у последних представителей паразитирующего класса в монографии Беш Чинора „Объединение народов и его влияние на образ мысли имущей части населения капиталистических стран“.

Еще могу посоветовать довольно точную книгу некоего 3.С. Слободника, который анализирует все эти случаи противозаконного поведения с точки зрения латентной преступности. Но ни в той, ни в другой работе не упоминается история последнего убийства… Я назвал то дело именно так…

Это близко к истине. И после Объединения убийства случались, но ни одно (это я знаю достоверно) не было предумышленным и так тонко продуманным…»